Голосование за ходы

Вначале было слово, и слово было… стоп-стоп-стоп, это из другой оперы. Подожди, а что такое опера? Хмм, по-моему это был в древности такой браузер… Ну а браузер что такое? Стоп! Давай по порядку!
Темно. Почему так темно? А, да у меня же глаза закрыты. Ну вот, теперь открыты, а всё равно темень. Дайте свет! Хочу свет! Да будет свет, сказал монтёр… Голова болит-то как. Где я? Кто я? Зачем я? Почему лежу на чём-то холодном и твёрдом? И темно почему? И кто дышит рядом?
- Ау, - тихо говорю, окликаю живых. Это мой голос?
И вспыхнул свет. Аж дёргаюсь от неожиданности, глаза на миг прикрываю. Слепит яркий свет первое мгновение. Мужской голос что-то вещает из светящейся штуки. Я его слушаю вполуха, пытаюсь прийти в себя и понять, что произошло. Пока есть свет, пусть даже такой ненадёжный источник, сажусь и осматриваюсь. Кроме головы, не болит вроде нигде. Только холодно.
Осматриваю себя. А, теперь ясно, почему холодно: на мне мало одежды. О, что это: грудь? У меня грудь?! Щупаю. Да, правда. Мать моя женщина, я женщина! Ну да, логично, как-то неуютно от мысли, что могла бы быть мужиком. Почему неуютно? Не знаю, спросите кого-то другого. Не помню ничего. Зато с вопросом самоидентификации стало полегче, теперь на вопрос "кто я?" можно смело отвечать: женщина.
Ладно, с полом определились. Судя по ощупыванию, возраст ещё не тот в котором склерозы всякие начинаются, значит амнезия не из-за этого. О, я вспомнила слово амнезия! Глядишь, скоро и имя своё вспомню. Кстати, как зовут-то меня? На ум страны почему-то приходят, что за страны и откуда я знаю, что это страны? Россия, Америка… Шеф? Голос из браслета зовёт шефа. Может, шеф это я? Мм, и этого не помню.
Перейдём к более насущным вопросам. Нас в помещении четверо, но только двое хорошо одеты, а я и вон тот парень в одном белье. Подозрительно смотрю на него. И не напрасно. Он полез к другому, одетому парню и принялся его раздевать. А тот другой зашевелился и запротестовал. Ээ, голубки, что ли? Или грабёж средь… средь чёрной ночи? Когда один мужчина раздевает другого, живого и вполне дееспособного с виду, другие варианты на ум как-то не идут. Не, ну может, холодно человеку, но вот так без спроса другого раздевать…
- Эй ты, как там тебя, - глухо говорю ему, - ну-ка отставить.
Почему я сказала: отставить? Как в армии прямо. И откуда я знаю, как принято в армии? Хотя, знаю же я откуда-то, что на девушке что-то вроде армейской формы. Китель называется, по-моему. А на ногах трусы и больше ничего. Аццкое сочетание. Начинаю тихо ржать, держась за больную голову. Ой, плохо мне.
И тут свет гаснет. Опять. Ну что за чёрт! Да будет свет, сказал монтёр, и перерезал провода.
- Я этому монтёру, кажется, яйца на отвёртку намотаю, - недовольно рычу.
И отползаю, пячусь от странной парочки, на всякий случай от греха подальше. Зачётные трусы у парня. Только холодно в одном белье, ага. Самой бы согреться.
- А говорили тебе: манипулятор сделай, техник хренов, - продолжаю ругаться вполголоса, вспоминая слова из браслета.

Сначала было смешно. Посмеялась над ситуацией. Посмеялась над собой, такой смешной и почти-голой. Смех очень быстро перестал быть весёлым. В нём появились лёгкие истеричные нотки. А потом он стих. Тоска смертная. Холодно тут. А я почти-голая. А рядом двое мужчин, один из них почти-голый. Ну и что? И все ведут себя так, что очевидно: нам срать друг на друга. Все о себе лишь думают. Ну может, кроме девочки этой. Во вспышке света вижу что она помочь пытается парню. А может, и не помочь. Может, она его придушить решила, пока он в отключке. Ха.
Девчонка заговорила. Таки помочь вздумала. А одетый парень накинулся на почти-голого. Который что-то делал с браслетом по имени Фауст. Смешно? Уже нет.
- Оставь его, мать твою. – Огрызнулась на одетого, не вставая на ноги. – Тебе эта штуковина дороже живого человека?
Схватилась за голову. Голова болит немного. Покрутила головой резко, словно это может помочь. Закрыла глаза, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Кто мы и где мы. Что случилось.
- Боже, что за бред…

Этот. День. Ты запомнишь на всю жизнь. Какой?
Свет. А вот его уж нет. Плевать.
Сути не понять. Да и на кой?
Что за тело у меня? Вот блядь!
Энергия струится по нему. Переливается, кипит. Выплёскивается изнутри грудной клетки, разливается по телу. Я чувствую его. Крепкое. Я кто? Спортсменка? Нет. Ненавижу спорт. Не знаю почему. Однако, чувствую силу в теле. Интересные ощущения. Сердце бьётся, и я живу. Дышу. "FGD-Inc”. Название корпорации. Ни о чём не говорит. Ну и ладно.
Это было прекрасно. Миг совершенства. Я чувствовала себя птицей, парящей в синем небе. На сильных крыльях. С зорким взглядом, охватывающим весь мир подо мной. Гордая и свободная. Целый миг. И тут. Эта грёбаная надпись. "System is shutting down…” Птица стремительно падает вниз.
Боль. Не пойму, мне больно физически или морально. Но – боль. Наверно, второе всё же. Сожаление об утрате. Чего-то, с чем привыкла. Без чего никак. Как собака-поводырь для слепого. Умерла собака и слепец заблудился в своей комнате. В своей памяти. Я. Заблудилась.
Треск. Вскрик. Падение. Эпическое падение. А потом снова свет. Он помогает отвлечься от боли. Щурюсь, смотрю на плывущий луч. Браслет светится? Воняет-то как. Эпическая вонь эпически упавшего тела в эпических красных трусах. Мама, папу током ударило. У нас в доме труп. Трупик. Милый и пушистый обгорелый трупик. Ахахах.
Хотела послушать разговор одетого парня с браслетом и не выдержала. Меня порвало. Ржу и не могу остановиться. Схватилась за живот, на пол села. Чуть не упала. Меня трясёт. Меня рвёт на части. Хохот разносится в темноте.
- Сбой… - сквозь смех выдавливаю силой. – Сбой загрузки… Ахахах… Монтёр хренов!

Умение мужчин дроу пользоваться языком входило в список немногих положительных качеств, которые Вайя ценила в своих любовниках. Вот правда, пользоваться им можно по-разному, и способ, который сейчас показывал Шеар, не относился к тем самым качествам, а был скорее недостатком. Однако, вот уж что, а спорить на эту или какую-либо другую тему девушка не собиралась. Она хотела домой. Редко когда её так тянуло домой. И на пустой трёп не было ни желания, ни сил.
Она уже собралась было взобраться верхом на ящера, делом, а не словом показав Шеару, что подобный наряд ничем не хуже любого другого для того, кто умеет его носить, как второй сын четвёртого дома подошёл к ней близко. Очень близко. Слишком близко, чтобы подставлять ему свою спину на тот короткий миг, что она будет взбираться в седло. Стоило довести разговор до логического завершения, прежде чем разбегаться каждый своей дорогой.
- Мне нужно чтобы ты подтвердил мои слова, когда я тебя… попрошу сделать это, - Вайя без тени улыбки смотрела в красные глаза эльфа. – Какими бы они не были. Этим ты можешь решить большую часть моих проблем. Уверена, тебе даже лгать не придётся. Разве что чуть приукрасить одну правду и забыть о другой правде.

Задумалась Вайя. Крепко задумалась, голову опустила, чуть исподлобья продолжая следить за Шеаром. Возвращаться за рабом не хотелось. Это значит опять переться вдоль берега на противоположную сторону озера, а потом вместе с рабом и сопровождающим обратно. Не дело это туда-сюда ездить, особенно когда так устала и поскорей уж хочется добраться до постели своей мягкой, под густую и пошлую тень балдахина нырнуть и заснуть, забыть ужасного монстра, проклятого гнолла… всё забыть… Просить Шеара самого съездить, а самой подождать? Так бы и поступила прежняя Вайя. Вайя, полная сил и задора, и уверенности в себе… беззаботная и легкомысленная маленькая девочка, вот ты кто для древнего чудовища, которое обитает в водах подземного озера, наверно, с незапамятных времён.
Юной дочери дома Рибизи было страшно оставаться одной на берегу этого озера. Да и, признаться, одной возвращаться домой, чувствуя за спиной шёпот ушедших безвозвратно в пасть монстра, тоже страшно. Проклятье, она, Вайя Рибизи, боится! И предпочтёт скорей общество опасного врага, от которого знаешь чего ждать, чем остаться наедине со своими страхами… с теми страхами, которые вонзаются клыкастыми пастями тебе в глотку, проникают через рот внутрь тебя, разрывая лёгкие криками ужаса и яростно пиная сердце, чтобы неистово билось в истеричном припадке… страхами неизвестности, мистическими, непреодолимыми…
- Вам помочь?
Она вскинула голову и взглянула в его глаза другим взглядом. Наверно никогда Шеару не приходилось видеть такой взгляд у дочерей благородных домов. У рабынь, может быть… Испуганный взгляд, умоляющий, просящий… как будто от его решения зависела её жизнь. Только миг…
Вайя моргнула. Наваждение прошло. Она снова была благородной дроу, исполненной достоинства даже в такой неблагополучной ситуации. Молча приняла руку Д'араунда и почти с лёгкостью взобралась на своего ящера. Почти, потому что это действие стоило физического усилия. Платье не мешало привычной к таким нарядам эльфийке. Теперь были хорошо видны стройные ноги, сжавшие бока животного.
- Согласна. Однако, стоит избегать малых проблем ради достижения больших. Отвлекаясь на малые, меньше думаешь как преодолеть большие, - философски заметила девушка. – Поехали за моим рабом. Заодно посмотрю как этот выводок будет слушаться ведущего ящера, - она оглянулась на скреплённых верёвками ящеров. – Жаль, хлыста нет. Без хлыста могут не сообразить, куда им надо двигаться, тупые скотины.
Взглянула сверху вниз на Шеара и очаровательно улыбнулась, так будто симпатизировала этому дроу. А почему нет? Он её выручил, он хорош собой, он второй сын четвёртого дома… Она ему симпатизировала. Как удав симпатизирует кролику.
- Мм, Шеар, тебе не кажется, что мы возвращаемся к тому, с чего начали. Мне снова спросить, что ты хочешь за это получить? Или тебя всё же интересует, что я могу тебе дать? Сомневаюсь, что тебя устроит материальное вознаграждение.
Вайя знала что могла бы ему дать. И пожалуй что не без собственной выгоды, заключавшейся в получении удовольствия. В любой другой день она бы, услышав этот вопрос, спрыгнула с седла и поцеловала бы негодяя. Просто потому, что улыбается, гад, красиво. Просто потому, что так он не сможет трепать своим языком, который стоило бы отрезать. Пусть лучше найдёт ему другое применение.
В любой другой день. Но не когда тебя изнасиловал вонючий раб. Сейчас мысль о мужчине вызывала если не сплошное отвращение, то лютую агрессию. Потом. Всё потом. Ей просто нужно отойти от стресса. Забрать раба, отрезать ему сначала язык, чтобы не кричал. Потом ту штуку у него между ног. Нет, сначала его надо помыть. Просто чтоб самой не противно было его трогать. Да, точно. Приказать рабам отчистить его от грязи. Пусть сдирают её вместе с кожей, а она будет смотреть. Да. Вайя замечталась и её взгляд теперь смотрел куда-то сквозь Шеара, а на губах играла мстительная улыбка.

В другое время, встреть она его в обычной ситуации, Вайя Рибизи смотрела бы на второго сына четвёртого дома с тенью презрения, как на любого мужчину дроу, кроме пожалуй отца, и юношей, которых она выбирала себе в любовники. Сейчас же на её красивом лице читался стыд. Шеар застал её в неловком положении. Очень неловком положении. Если кто-то узнает, что её насиловал мерзкий вонючий гнолл, это пятно на её репутации и стыд на всю оставшуюся жизнь. Вайя очень хорошо понимала, как нельзя допустить распространения этих слухов. Убить бы Шеара как единственного свидетеля. Но сила явно не на её стороне. Слишком она ослабла, если уже простых рабов не смогла остановить.
"Должок… он хочет использовать свои знания, чтобы меня шантажировать?" – с негодованием подумала дроу. Однако, вместе с тем испытывала к Шеару что-то отдалённо напоминающее благодарность за своевременное спасение. На пять минут бы раньше. Но второй сын Дома Д'араунд появился очень вовремя. Вовремя для него. В самый удачный момент, чтобы не допустить осквернения лона попавшей в бедственное положение эльфийки рабским семенем, зато всё увидеть и засчитать ей должок… за молчание. Конечно, Вайя может всё отрицать. Но одних слухов достаточно, чтобы её репутация была опорочена. А ещё столько смертей… все её друзья погибли… тоже могут засчитать на её совесть. Ведь это она настояла на поимке чудовища.
Вайя схватила протянутую руку и с трудом поднялась. Колени подкашивались, ноги почти не слушались, а руки предательски дрожали. Зато её жёлто-карие глаза, устремлённые на гнолла, не сулили рабу ничего хорошего. Не сейчас. Эльфийка отвернулась от Шеара. Пошатываясь сделала несколько шагов к воде и упала на илистый берег, подползла к кромке воды и залезла в неё. После чего принялась остервенело вымывать своё драгоценное лоно и отмывать все места, которых касался вонючий раб. Девушка кривилась от отвращения, боли и слабости в теле. То, что за ней мог наблюдать Шеар, её нисколько не заботило. Хотя, пальцы, исчезающие в лоне, и могли вызвать возбуждение у стороннего наблюдателя. Но Вайе было больно. Больше морально, чем физически. От испытанного унижения.
Когда она снова повернулась к мужчине, знак на лбу исчез без следа.
- Язви больше, скоро без языка останешься, - недовольно буркнула Вайя. Стыдливость она пыталась заменить уверенностью. Хотя, какая может быть уверенность, когда ты по сути в чужих руках и с тобой могут делать что захотят. Искать-то её будут, но когда ещё найдут. – Не убивай этого иблиса, - кивнула на раба, насиловавшего её. – Я куплю его у тебя. – Мечтательно-мстительно произнесла она, аж глаза загорелись. Раб от страха… описался, что ли? Или кончил? Эта сцена рассмешила эльфийку. – Точно куплю. И второго тоже. Они хотели поразвлекаться со мной. Что ж, устрою им развлечение.
Девушка выбралась из воды, отмытая от грязи, но не от скверны. Ноги по-прежнему не держали её. Вайя опустилась на берег и устало взглянула на Шеара, в его глаза.
- Что ты хочешь за молчание? – Прямо спросила. Не ходя вокруг да около. И так понятно, какой должок он имел в виду.

Туман окутал город, уверенно полз по его узким улочкам, бессовестно заглядывал в каждую щель. Стелился покрывалом, клубился подобно киселю молочного цвета. Застилал обзор немногочисленным людям, идущим куда-то по своим делам или праздно гуляющим в вечерний час, когда все дела переделаны, а новые ждут только утром. Правда гулять в такую погоду мало удовольствия, когда противные липкие щупальца тумана норовят заползти под одежду, остудить своим холодным дыханием, и одиноким по большей части путникам приходится кутаться в плащи и покрывать головы капюшоном, чтобы скрыть от тумана как можно больше тела.
Одна такая особа шла по туманной улице, зябко кутаясь в тёплый шерстяной плащ и надвинув низко на лицо капюшон. Она остановилась перед небольшим зданием, подняла голову и изучила вывеску. Кто-то даже не поленился оформить её в виде весёлых коричневых букв на зелёном фоне, под стать названию заведения: "Лесная поляна". Местоположение трактира также соответствовало названию: он находился на околице города, примыкавшей к лесным массивам. Здесь Баден-Баден заканчивался и начинался Чёрный лес. Хотя, с какой стороны из города не выйди, всё равно окажешься в этом лесу, прямо заколдованный круг. Объяснялось это расположением Баден-Бадена на лесистых склонах Шварцвальда.
Особа в плаще, а когда она подняла голову, чтобы разглядеть вывеску, оказалось что это молодая женщина, нерешительно поднялась на крыльцо и подняла руку, согнув пальцы чтобы постучать, однако передумала и опустила руку. Постояла несколько секунд, что-то обдумывая, и вместо того чтобы стучаться, просто толкнула дверь. Та жалобно скрипнула и пропустила посетительницу внутрь не отличавшегося особым убранством зала трактира. Прикрыв за собой, вошедшая осмотрелась, пряча лицо под капюшоном. Зал почти пустовал, если не считать нескольких посетителей, половина которых обернулась на скрип открываемой двери, наверно чтобы развеять скуку рассматриванием ещё одного вечернего гостя. Девушка ступила вперёд и увидела спешащего к ней высокого тощего паренька, по его хитрому лицу и бегающим глазам было трудно определить точный возраст. Она замерла в нерешительности, словно бы раздумывая не повернуться ли и убежать прочь. Чем же напугал её тщедушный сын трактирщика?

Он был так похож на него самого, на Кристиана. Точно так же когда-то Кристиан Штольц встречал посетителей трактира, принадлежащего его отцу Клаусу. Словно бы взгляд на себя со стороны. Это и испугало его. Или, теперь уже, её. Будем называть вещи своими именами. Теперь Кристиана Штольца нет – а есть Эмилия. Правда называться этим именем было бы вершиной глупости, учитывая что ведьму разыскивают.
Прошло две или три недели с той ночи, когда это случилось. Она не считала дни, которые тянулись один за другим нескончаемой однообразной вереницей. Её не нашли, хотя искали. Лес стал для новой Эмилии укрытием на всё это время. Лишь несколько раз, когда голод становился невыносимым, она выходила в город купить еды на рынке. Тугой вначале кошелёк, со сбережениями Штольцев на чёрный день, прихваченный при побеге из горящего трактира, заметно похудел и в нём осталось всего с полсотни талеров. Она боялась каждой тени. В лесу было очень страшно, однако, дикие звери казались для обезумевшего от ужаса Кристиана злом меньшим, чем снующие по улицам города охотники на ведьм. И меньшим проклятьем, чем чары Гертруды.
Как эта старая ведьма, с самого знакомства невзлюбившая ухажёра своей дочери, смогла сотворить такое? Это же немыслимо! Кристиан наслышан был о ведьмах, о них рассказывали ужасные истории, больше казавшиеся небылицами, но чтобы превратить одного человека в другого, да ещё умершего… это нужно быть очень сильной и знающей колдуньей. Или очень мстительной. Порой жажда мести способна придать силы и знаний тем, у кого их в другое время не хватит на простые вещи. А как Гертруда хохотала, когда её заклятие сработало как надо! Это был безумный, замогильный смех. Кристиан слышал его сквозь чёрную пелену боли, страха и отчаяния. Боль… как много боли… когда всё тело скрутило в судорогах, кости меняют свой размер, суставы, сухожилия, мышцы, кожа и внутренние органы, всё до единого претерпевает изменения. Это так больно, не передать словами, это нужно пережить. Пару раз Кристиан терял сознание во время процесса превращения, ненадолго, новая боль вскоре приводила в чувство. Постель окрасилась кровью… однако, когда всё закончилась, на его новом теле не было ни царапинки. Только болело всё. Нестерпимо ныли мышцы, как после длительных физических усилий.
Гертруда удовлетворённо осмотрела плоды своей работы и рассмеялась ему в лицо, брызгая слюной, показавшейся Кристиану змеиным ядом. Он всё не мог пошевелить ни рукой ни ногой, мог только смотреть и слушать. И терпеть боль. Из глаз текли молчаливые слёзы. Ведьма показала ему отражение его лица в зеркале, и тогда Кристиан в третий раз потерял сознание. Очнулся он снова от боли, Гертруда била его ладонями наотмашь по щекам, и заметив что очнулся, сказала злорадно: "Драгоценная моя Эмилия, у тебя есть пять минут чтобы покинуть трактир. Если ты не намерена сгореть заживо, поторопись. Одевайся, я принесла тебе твою одежду, бери необходимые вещи, займи у Кристиана, и беги. Беги подальше, чтобы скрыться от охотников, которые будут тебя искать. Ступай в лес, найдёшь там укрытие на первое время. Будет очень печально, если попадёшься в первый же день. Столько стараний пропадут почём зря. Поэтому ты уж не подведи матушку, протяни подольше. Если тебе очень повезёт и останешься жива, то когда ты родишь дочку… её казнят как ведьму. Будь ты проклят, Кристиан Штольц!" Она ушла, и когда дверь захлопнулась, оцепенение пропало. Доносился запах гари. Шокированный происшедшим, Кристиан всё же не настолько забылся, чтобы не помнить о родных. Однако, выскочив в коридор, прямо как есть нагишом, он обнаружил что комната, в которой спали его отец, мачеха и сестра, вся полыхает, одного взгляда на горящие тела хватило чтобы понять – поздно. Всё поздно, они мертвы. В коридоры высыпали разбуженные запахом гари постояльцы, Кристиан скрылся в своей комнате и нашёл одежду Эмилии на стуле у кровати. Времени уже не было, пожар мог запереть его здесь, а выбирать особо не приходилось… По пути к выходу из трактира он успел заскочить на кухню, где отец держал в тайнике деньги на чёрный день, и заодно прихватил огниво, нож и немного еды, что успел. А дальше…

Лес служил для Эмилии укрытием всё это время. Однако, наступали холода, первый месяц зимы, вступившей в свои законные права. Оставаться в лесу стало невозможно, Эмилия это поняла, когда сегодня ночью от холода задубела и одеревенела настолько, что долго не могла пошевелиться. Зима привела её обратно в Баден-Баден. Нужен был ночлег, она остро нуждалась в тепле. И стоило подумать как прожить эту зиму. В лесу прятаться не получится, своего дома нет, вообще ничего своего нет… надо искать работу, чтобы иметь возможность каждую ночь спать в тепле и уюте. Как бы страшно не было попасться охотникам.
Хуже всего что Гертруда наделила её магическим потенциалом. Эмилия уже научилась каким-то мелочам, однако, в основном эти способности проявлялись спонтанно. Например когда с ней случилась истерика, дерево рядом заполыхало. А в другой раз она валялась на земле и рыдала, слёзы впитались в почву, и почувствовала что её засасывает в трясину. Хотя может она в болото угодила просто. Эмоции. Они творили всё. И ими частично научилась управлять по своему желанию. Однако, не контролировать полностью.
Не менее трудно было привыкнуть к новому телу, к его потребностям, столь неожиданным для мужского восприятия. Вдвойне тяжелей было сознавать что ты в теле бывшей возлюбленной. Оно оказалось точной копией тела Эмилии, все её родинки, всё вплоть до единой чёрточки - её. Было в этом что-то мистическое… ведь Кристиан проклинал себя за то, что стал её убийцей. Выходит, он теперь должен дожить её жизнь за неё?

Похожий на Кристиана парень подошёл к девушке, и она тихо, боясь подать голос, спросила сколько будет стоить горячий ужин и комната на ночь.

Ещё недавно было весело. Теперь скучно. Из воды никто не появляется. Уже и гриб кажется горьким. Вайя скривилась и выплюнула недожёванный кусочек. Выплюнула прямо в лицо юноше, который ей давал грибы. Пусть сам жрёт эту гадость. Вайя начинает злиться. Для чего они сюда приехали? У костра посидеть и грибы пожевать можно в любом другом месте. А они – у озера, где обитает монстр! Хотя, всё больше это становится похоже на небылицу. Но нет, эльфийка не для того едва не загнала своего любимого Снумрика, чтобы любоваться беспечной гладью озера! Кто-то ещё смеет смеяться, кому-то не скучно? Вайя встаёт и одна из спутниц замечает это, тоже поднимается, и вот уже они садятся в лодки, юноши затаскивают в них рабов-приманок и сваливают на корму.
Со скучающим видом Вайя Рибизи наблюдает за первыми неудачными попытками приманить озёрное чудище. Она немного напряжена, но не подаёт виду. Незачем остальным видеть охватившее дроу лёгкое возбуждение. Опьяняющее чувство опасности. Охота на такое чудовище сопряжена с нею. Вайя наслаждается этим чувством. И предсмертным страхом рабов, однако, этим меньше. Они не стоят её внимания. Разве что рабы из дроу, к ним она чуть мягче относится, чем к остальным. Всё-таки дроу не вонючие кобольды.
Кто-то хвалит парня за идею вырезать приманке языки.
- Тебе бы язык вырезать чтобы не галдела. – Цинично бросила открывшей рот эльфийке Вайя. - Иначе его идея напрасна окажется.
Все понимают что это шутка, и ставшая предметом негодования Вайи девушка-дроу не лишится языка.
Ожидание скучно. Вайя продолжает наблюдать, однако, не похоже что что-то изменится. Кто-то тыкает пальцем в сторону и шёпотом говорит всем смотреть. Молодец, внял угрозе Вайи, не стоит теперь шуметь, иначе сама лично вырежет язык особо шумному. Пусть даже благородному. В указанной стороне – ни-че-го. Вайя раздражена, думает как наказать парня, но тут наконец грибы сказали своё слово и спасли его от расправы. Дроу заулыбалась. Телу стало приятно, а это делало её добрей. Настолько, что она милостиво прикончила юношу-раба, проведя лезвием ножа по горлу, прежде чем ему вспороли живот и вытащили наружу кишки. Вайя добрая, она не хочет чтобы существо зря мучилось, когда у неё хорошее настроение.
- Красота, - протянула она, любуясь тем как вода быстро из тёмной и мутной становится алой и почти прозрачной.
Красота. Вот только где это проклятое Ллос чудовище? Её зверинец не обойдётся без него! На миг забыв о монстре, Вайя любуется движением мышц на красивых телах парней, кровавыми узорами на мускулистых руках, и даже капельки пота сейчас вызывают сладкую истому в теле. Стараются, молодцы, снисходительно думает она. Наверно стоит их поощрить. Одна из девушек словно читает её мысли, и начинается игра крови и страсти, крови и похоти, крови и…
Недолго Вайя за этим наблюдает. Она с сожалением вспоминает о чудовище озера, которое так и не пришло на её зов… вспоминает и забывает, словно его и не было. Весело же! Когда весело, незачем грустить о не пойманных зверушках. Бордовая кровь сливается с бордовыми одеждами эльфийки. Они небрежно падают в лужу крови на дне лодки ей под ноги. Вайя улыбаясь рисует на себе кровавые узоры пальчиком, предлагая нескольким юношам, особенно ей приглянувшимся, продолжить начатое ею. И они становятся художниками, а её тело холстом. Хорошо как…

Джеральд не чувствовал, что дроу лжёт. Или она очень хорошо умеет лгать, или говорит правду. Тем временем, ситуация развивалась не лучшим для Алаунаи образом. Её обступили низшие, готовые растерзать тёмную за одну только попытку отплатить обидчику зверолюду.
Ала заурчала и замахнулась…
…с пальцев гоблинши слетело заклинание…
…воздушный щит не мог сдержать заклинание школы разума…
…однако эльфийка смогла…
Ере Ере почувствовала что удачно сотворённая ею магия слабее защиты принцессы дроу, которую заклинание не смогло пробить…
…и её рука уже летела к каджиту…
… однако, его потрясающие рефлексы сработали и клинки оказались в руках быстрей чем рука эльфийки…
…да, она не успела схватить его за гениталии…
И вдруг Алаунаи расхохоталась. Сзади её пытался схватить, превозмогая воздушный щит, парень с рожками – и безуспешно. Спереди угрожал своими зубочистками зверолюд, и ясно было, что щит их сдержит.
…А Джеральд понял, что ничего каджиту не будет…
…Рука дроу опустилась на гениталии Катай-рата и легонько сдавила.
- А в моём роду так меряют степень удовольствия, которую может доставить раб своей госпоже, - беззастенчиво мурлыкнула дроу и отпустила кота. – Ещё только раз… - сузив глаза, предупредила она его, развернулась и пошла к выходу из пещеры, не очень вежливо оттолкнув с дороги Ере Ере – не касаясь её, одним щитом воздуха.

Самаэль чувствовал что нацеленная на него энергия имеет под собой демоническую основу. То ли неизвестный демон желал его смерти, то ли что. Ощущение не покидало ангела, однако, больше ничего не происходило.

Радиоэфир был заполнен в основном многочисленными радиостанциями, а также были слышны отдельные разговоры по радиочастотам. На Грейсона навалилась целая какофония шумов, звуков, обрывков разговоров, музыки. Разные языки… чаще всего тот, на котором он общался со всеми после переноса в предыдущий мир, хотя скорей всего это был другой язык, просто воспринимался всеми как родной или общий язык их мира. Почти не уступал ему в частоте встречаемости… эквестрийский! Или какой-то его диалект.

В тот миг, когда Герк поглядел на небо, его внимание привлёк странный след в вышине, там среди облаков, высоко-высоко, летела какая-то птица, наверняка гигантских размеров, и оставляла за собой светлый след по небу, постепенно таявший.

Дир Гая принял облик тигра и неизвестно кем насланное заклинание развеялось как дым. Оставляя после себя лёгкий след магии разума. Друид снова мог ясно соображать. И ему вдруг явилось видение, посланное кем-то: маленькая щель в стене, дремучий лес снаружи, запахи и звук льющейся воды.

Давно Вайя так не веселилась. Нет, прогулки с друзьями она устраивала часто, однако, пожалуй что без такого размаха. Весело гикая, она заставляла ящера бежать ещё быстрей, выбиваться из последних сил. Эльфийка любила скорость. Быстрая езда. Быстрый бег. Быстрые реакции. И магия тоже быстрая – Вайя терпеть не могла сложносочинённых ритуалов, на которые нужно затрачивать массу времени, предпочитая быстрые и действенные, приводимые в исполнение одним словом, жестом. Одним щелчком пальца. Однако, и в ритуалах есть свой смысл, просто… просто Вайя любила скорость.
Один из рабов ударился головой о камень. Насмерть. Только что мозги по камню не растеклись. Хотя бывают ли они у безмозглых рабов. Вайя даже ящера приостановила, поравнялась с наездником, слегка попортившим наживку, и расхохоталась при виде крови. Жаль наездник удержался верхом, вот бы весело было, если б сорвался с ящера и его растоптали. И одной наживкой стало бы больше.
- Хеййя! – Она стегнула ящера, чтобы снова вырваться вперёд.
Озеро Нахт-Тоттер. Такая большая лужа, в ней, говорят, водится прелестное создание, один вид которого вызывает благоговение, почти как перед Паучьей Королевой. Сравнивать конечно грех. Вайя и не пыталась. Она хотела хоть одним глазком его увидеть. А если повезёт то и пощупать. Если чудовище тут правда обитает, надо его изловить, оно станет украшением её зверинца. Да-да, она хочет его заполучить!
Вайя легко соскакивает с ящера. Полупрозрачная бордовая юбка колышется от каждого движения, открывая среди множества вырезов чудесный вид на стройные ноги. Бордовый топ с не менее откровенным вырезом сверкает россыпью самоцветов. Богато, изысканно, вызывающе. Рабы остаются пока на ящерах, до них дело вскоре дойдёт.
Костёр дымится, пламя весело потрескивает. Вайя берёт грибы, царапает ногтями ладонь, с озорством поглядывает на протянувшего их эльфа. Не сейчас. Всему своё время. Она неторопливо пережёвывает вязкую плоть гриба, наслаждаясь вкусом и процессом. Спешить некуда. Если чудовище есть, оно никуда от них не сбежит. Взгляд устремляется на гладь подземного озера.

Вступление

По всему было видно, наниматель не беден и ему не составит труда заплатить обещанную (и не маленькую!) сумму золотом. Лакей, низкорослый цверг в парадной чёрной ливрее, открывал ворота и пропускал внутрь очередного пришедшего по объявлению приключенца. Вымощенная камнем дорожка вела прямиком к белокаменному дому, в две стороны огибая журчащий в центре двора великолепный фонтан. Вода вытекала из ракушки, которую держала в одной руке мраморная русалка, вылезшая на камушек погреться на солнышке. Другой рукой русалка игриво поправляла волосы, позволяя каждому вошедшему всласть полюбоваться плавными изгибами русалочьего тела и пышной грудью. Скульптура была выполнена неизвестным мастером так искусно, что невольно хотелось коснуться этой красоты. А чтобы русалке не было одиноко, в воде фонтана плескались маленькие золотые рыбки. Приключенцы миновали двор, имея возможность насладиться не только чудесным фонтаном, а и росшими вокруг дорожки плодовыми деревьями, видневшейся вдали крытой беседкой, и источавшими нежный аромат, росшими тут и там цветами, однако, путь их лежал в дом.
В прихожей их встречал мужчина-дворецкий и просил проходить не в гостиную, а в неприметную комнатку на первом этаже. Крохотная комнатушка с голыми стенами из всей мебели имела только один стул, на котором сидел юноша в чёрном. Он расспрашивал приключенцев, что они умеют и с какой целью хотят наняться в отряд, а ответы сверял с камушком на шее, держа его на открытой ладони и внимательно глядя. Камушек начинал светиться, когда кто-нибудь из приключенцев намеренно говорил ложь. Так было многим отказано, входил дворецкий и просил покинуть особняк ("Увы, вы хозяину не подходите"), но и говорившие одну только правду не все подошли. Всем остальным было предложено пройти в гостиную.
В гостиной собралось около двух десятков разномастных приключенцев. Гостиная была под стать дому, ослепляла роскошью и подчёркивала состоятельность хозяина. Всем, у кого обувь заменяла копыта, пришлось разуться и босиком пройти на мягкий ковёр бордового цвета. Для приключенцев приготовили стулья, мест на диване и в кожаных креслах всем не хватило. Кое-кто предпочитал устроиться прямо на ковре в ожидании нанимателя, попивая вино или сок из множества предложенных на стоящем в гостиной столике, заедая напитки фруктами и орехами.
И вот дверь смежной комнаты открылась и в гостиную вышел седовласый седобородый старец в белой мантии до пола, расшитой золотыми звёздами и серебряными лунами. Такой себе Гендальф местного разлива. Или скорей Саруман, т.к. выражение лица его не назовёшь добрым, а глаза выдавали жестокосердный характер. Сведущие сразу определили его как архимага. Старик оглядел собрание, чихнул и высморкался в носовой платок, который держал в руке. Только сейчас все увидели его до невозможности красный нос, бледные впалые щёки и мешки под глазами. Архимаг был болен.
Несмотря на плохое самочувствие, старик не поленился обойти каждого приключенца, внимательно осмотреть с головы до пят, да так пристально, что мурашки до костей пробирали. Он до сих пор не сказал ни слова и не назвал своего имени. Точно так же молча одного за другим он касался плеча или руки некоторых приключенцев своей сухонькой ладонью и кивком головы указывал на дверь, из которой вышел. Так туда прошли десять или чуть меньше существ, и вслед за ними вышел архимаг. Пришедший дворецкий возвестил, что все оставшиеся свободны.
Избранные оказались в кабинете у мага. На одном столе были кучей свалены книги, вперемешку расставлены колбочки, бутыли, флаконы с какими-то зельями, лежали непонятные вещицы, разбиравшиеся в магии поняли что это довольно сильные, но не редкие артефакты. Другой стол служил рабочим, на нём лежали несколько книг и большая писчая книга, на открытых страницах которой покоилось гусиное перо. Тут же стояли чернильница, песочные часы и прочие мелочи жизни. Украшением рабочего стола была кастрюлька с картошкой, от которой шёл пар, и рядом лежало полотенце. Не трудно догадаться, что архимаг лечился традиционными народными средствами перед встречей с наёмниками.
Вдоль ближней ко входу стены расположились две длинные деревянные лавы, на которых разместились все до единого приключенцы. Зашёл архимаг, молча прошёл к креслу за своим столом и уселся, сцепив перед собой пальцы и рассматривая новобранцев. Тут же открылась причина его молчания.
- Приветствую вас. – Архимаг говорил еле-еле слышно, его голос из-за болезни осип и приходилось навострить уши, чтобы расслышать слова.
Спустя какое-то время приключенцы разобрали, что им говорит старик. Он не вдаваясь в подробности просил их найти один артефакт, потерянный 9 лет назад в пещерах кобольдов. Архимаг тогда участвовал в походе людей на дварфов и вместе с войском короля проник в подземные переходы. Эта война завершилась разгромом людей, дварфы чувствовали себя под землёй как дома и остаткам королевской армии пришлось уносить ноги, не солоно хлебавши. Уж что они там между собой не поделили, история умалчивает. Архимаг оказался в числе тяжело раненых, которых спасшиеся вынесли на поверхность. И там, в пещерах кобольдов, через которые войско наступало на подгорное королевство дварфов, он обронил свою сумку. В ней было много ценных магических вещей, но ценней всего один артефакт, который наёмникам и нужно найти и вернуть. Сложность в том что это особенный артефакт, он не имеет явной формы и становится таким, каким хочет видеть его владелец. У нашего доброго (или не очень) мага Имажинариум – таково название артефакта – был замаскирован под простенький кинжал без каких-либо украшений. Новый владелец наверняка изменил его форму, если научился с ним обращаться. Однако, найти его можно по следу, а как распознать этот след, старик научил избранников.
Имажинариум нужно было вернуть. Сроку на его поиски архимаг дал мало – всего три недели, но путь предстоял недолгий, хотя и опасный. От тех самых гор, под которыми пещеры кобольдов, приключенцев отделяли владения светлых эльфов и Дикая Пустошь. Получив своё задание, наёмники покинули так и не назвавшего своё имя мага.

* * * * *

Не без труда удалось преодолеть эльфийские леса. Обитавшие тут эльфы не сильно рады были путникам, но в конце концов позволили им идти своей дорогой. Главное чтобы в лесу не проказничали и живность не трогали, иначе их будут судить по всем законам эльфийского государства, предупредили пограничники, восседая верхом на боевых единорогах. Так что, пришлось питаться своими припасами.
Дальше начинались снова владения людей, и можно было запастись харчами в придорожных трактирах, там же и отдохнуть и повеселиться. В одном из трактиров к наёмникам присоединился воин в простой походной одежде, назвавшийся Джеральдом. Кто ж знал, что это правитель местных земель лорд Джеральд Спокойный, имя-то распространённое, а путники чужеземцы.
В Дикую Пустошь приключенцы вступали в приподнятом настроении, и тут их ждали первые серьёзные опасности. Разные существа обитают в Пустоши, многие из них агрессивно настроены по отношению ко всем вторгшимся в их обитель. Ладно гоблины, с ними разделались без труда, мало что целую свору снарядили верхом на кабанах. Были твари и пострашней, и покрупней. После схватки с целым семейством зеленокожих великанов-людоедов, живущих на болоте, через которое нужно было пройти путникам, пострадали некоторые члены отряда и целителям пришлось их латать. А Ере Ере потеряла здесь свой чемоданчик, который бессовестно засосало болото, пока она отбивалась от настырного мальчишки-огра. Тут водилась мошкара, крупные кровососы размером с кулак порядком надоедали и днём и ночью, но ещё хуже были комары помельче, проникавшие в каждую щель. Были и другие неприятные встречи, но все уцелели и благополучно миновали Дикую Пустошь, добравшись до мест обитания подгорного народа. А была и приятная встреча: уже недалеко от границы Пустоши к отряду примкнул невесть как попавший в эти края говорящий конь в доспехах и при странном оружии, отдалённо похожем на мушкеты. Спросил, мол, не нужен ли им попутчик поклажу нести, а то вон как у всех спины-то гнутся, но пригрозил чтобы не вздумали на него верхом садиться. Разумный конь по имени Грейсон оказался, ага.
Ещё на поверхности стали попадаться первые дварфийские поселения, в основном деревни добытчиков и сторожевые блокпосты. К пришельцам отнеслись с подозрительной насторожённостью, то и дело принимали за эльфийских лазутчиков, разговоры с ними не вели, но за звонкую монету (непременно золотую) в крове и пище не отказывали. За дварфийское гостеприимство пришлось отплатить чёрной неблагодарностью, когда путь в пещеры кобольдов им преградила пограничная стража, никого не впускавшая во владения подгорцев. Пробивались с боем, смели пограничный отряд и дальше затерялись в пещерах. Походить пришлось немало, пока не вышли на след Имажинариума. Он привёл приключенцев в подземную деревню кобольдов, и один старый кобольд, буквально прижатый к стенке, поведал что нашёл тогда вещи архимага и распродал их. Кинжал там был, только зачем его искать, удивлялся старик, он ведь гроши стоил. Старик его внуку подарил, а внук вскоре угодил в плен к дроу, попал в засаду одного из темноэльфийских отрядов, охотников за рабами.
Поняли приключенцы что след Имажинариума ведёт в сторону владений дроу, которые соседствовали с дварфами и друг дружку не трогали, что не мешало тёмным подворовывать себе рабов на чужой территории. Встал вопрос где искать самый безопасный путь в пещеры дроу. Тут-то приключенцам улыбнулась удача. Выбравшись на поверхность, они встретили отряд охотников-дроу, который загнал в угол великана-голиафа. Тот отбивался отчаянно и мог бы наверно справиться сам, уж очень был силён, однако принял подошедшую помощь и в благодарность согласился проводить наёмников к известному ему тайному лазу в подземелья дроу. Так к отряду примкнул Мао.
А дальше новые поиски, прорывы с боями в пещеры тёмных эльфов, и вот он, след, казалось бы уже близки они к тому чтобы найти артефакт. Ан нет, не тут-то было! Того самого кобольда-раба они нашли, уже повзрослевшего, по следу Имажинариума. Однако, он поведал им, что "железку" у него отобрали хозяева из Дома Майат, а дальше её судьба неизвестна. Немного времени понадобилось приключенцам, чтобы снова выйти на след артефакта. Слежка за Домом Майат помогла. Украдкой явившаяся в дом и так же незаметно покинувшая его тёмная эльфийка носила на шее золотой кулон в виде трёх стекающих капель. Это был Имажинариум…

Последней из кареты вышла Милена, как и её сёстры, не в лучшем настроении. Её беспокоило столько вещей: и строгий родительский надзор (о боже, за ними следили всё это время! значит отец им не доверяет?), и судьба доброй тётушки Деторы (хотя, вряд ли ей что-то грозит, она не виновата в том что потакала прихотям принцесс), и предстоящий званый обед, на котором они увидят рыцарей, прельстившихся обещанием женитьбы на одной из них в обмен на голову несчастного дракона.
А кстати, вот и один из рыцарей. Присутствующего во дворе человека Милена раньше не видела, а она знала в лицо почти всех стражников и рыцарей, обитавших в замке. Принцесса с любопытством взглянула на незнакомца и незаметно толкнула локтем в бок Марго, глазами показывая на чужого рыцаря. Мол, вот, один из претендентов.
- Братец, это один из наших гостей? – негромко спросила Милена у принца. – Представишь нас друг другу?
Девушка рассудила, что не обязательно ждать обеда, чтобы познакомиться. За столом все будут напряжены, скованны, а тут есть шанс узнать человека в свойственном ему в обычное время состоянии. Милена приосанилась, стараясь казаться чуточку выше, чем есть. Рядом с Аишей, которая была почти на голову выше сестёр, девушка казалась сама себе маленькой. Хотя Маргарет была даже ниже Милены.